Akanishi Jin - Аканиши Джин

Я последую за тобой… (фанкамовские зарисовки)
Следовать за мной…
Тебе это не нравится?
Если нет, тогда я последую за тобой...
любовное хокку
С диким воем Джин бежал по сцене. На этот раз ботинки скользили гораздо сильнее, кто-то явно постарался на славу, подошвы напоминали коньки…
- Что за черт! Ну, Джунно, получишь ты у меня, после концерта!!! – Джин не успел затормозить и скатился за сцену, под радостные вопли фанатов. Все шло по плану, погас свет, но вместо того, чтобы спокойно встать, Джин проехал лишние пять метров, успел два раза перевернуться, кого-то сшиб и изрядно треснулся головой. Вероятно, именно поэтому, он не сразу понял, что лежит на чем-то мягком, вернее на ком-то мягком… И этот кто-то не подает признаков жизни… Лихорадочно Джин принялся ощупывать того, кто был под ним.
- Коки? – нет, волосы длиннее!
- Мару? – нет, волосы длиннее!
- Джунно? – нет, волосы длиннее!
- Уэда? – нет, волосы длиннее!
- Каме??? – Каме?!!! – Я убил Каааамеееее!!! Сердце остановилось…
Воображение нарисовало ему горестную картину. Вот в скорбном молчании стоят мама и братья Каме, заломив руки, всхлипывает Уэда, Коки рыдает, прикрывшись бейсболкой, Джунно и Мару боятся даже посмотреть в сторону Джина, а фанатки гневно трясут бутылками с серной кислотой… Сам Джин - в наручниках, окруженный полицейскими, стоит, закусив губу, чтобы не разрыдаться, как ребенок. Джонни-сан произносит напыщенную речь, что Джин отнял у всех будущее, что такого, как Каме, ждать теперь сто лет… А его, то есть Джина, надо казнить или, на худой конец, сослать навсегда куда-нибудь в Россию, где холодно, голодно и никто не говорит по-японски… Бедный, бедный, бедный Джин…
- Может, ты еще в джинсы ко мне залезешь!? – руки Джина, как раз остановились где-то в районе пупка.
От неожиданности, он кубарем скатился с Каме и, упав на спину, снова стукнулся головой. На этот раз было еще больнее, и он застонал.
Каме смеялся, как безумный. – Ты точно отшиб последние мозги! И что ты вообще вытворяешь, маньяк-одиночка?!
Джин был рад, что Каме не видит его лицо, оно просто пылало. Он вдруг понял, что пока ударялся в горестные воспоминания о Каме, руки жили своей самостоятельной и совершенно отдельной от его разума жизнью. Он вдруг отчетливо вспомнил, как ощупывал лицо, глаза, скользил по волосам, трогал мочки ушей…
Да, вот оно!!! Вот оно, когда он еще не понимал, а руки уже опознали серьгу Каме, и стали вдруг совершенно нетерпеливо расстегивать пуговицы на рубашке… Он только хотел послушать бьется ли сердце…
Ну, как такое можно объяснить словами… Джин улыбнулся.
Счастье, от того, что Каме жив, захлестнуло его, и он рассмеялся.
Время остановилось…
Они лежали и смеялись в полной темноте, под пение своих же товарищей.
- Знаешь, Джин, тебе надо скинуть килограмм пять, я чуть не задохнулся, лежа под тобой!
- Это тебе, Казу, надо набрать, а то задохнешься как-нибудь, лежа подо мной! - и они опять рассмеялись!
Напряжение спало, и они расслабленно наслаждались невольной минутой отдыха. Каждый думал о своем, но даже то, что они могли лежать рядом и, ни о чем не говорить, только подчеркивало их близость.
- Мне понравилось, как ты разрубил бревно, - вдруг сказал Казу. Но еще больше ему понравилось, как Джин читал книжку и «строил рожи» маленькому мальчику, но этого он не сказал. Словно прочитав его мысли, Джин улыбнулся в темноте и спросил:
- Помнишь, Казу, что мы пообещали друг другу тогда?
Вопрос застал Каме врасплох, хотя он часто думал об этом.
И еще он думал о том, что перестал понимать, где та грань, что отделяет правду ото лжи. Но лучше выглядеть циником, чем быть наивным дураком.
Дураком Каме быть не хотел, а циником быть, пока не научился. Он продолжал с упорством маньяка все так же верить и покупаться на «хороших» людей из-за чего часто страдали его репутация и кошелек. Чего только стоили двойники, заполонившие Гей-бары. Хотя Джонни-сан успокоил его, на сей счет – это твоя плата за славу. Но очень хотелось спросить, почему тогда там нет - ни двойников Мару, ни Джунно, ни Джина, наконец?!
- Что ж, буду чаще менять прическу, а может покрасить волосы в синий цвет – весьма символично, - улыбнулся он в темноте.
- Не поможет! – влез в его мысли Джин, - Тебе не удастся отмолчаться! Так ты помнишь!
- Джин, с тех пор, как ты впечатал меня в пол, я и половины теперь не помню!!!
А-а-а!!! Я забыл слова песен, теперь будешь петь один! - даже не смотря на темноту, Каме понял, что Джин надулся.
– Господи, он все такой же бака! Не изменился ничуть! – мысль эта, почему-то, очень обрадовала Казу.
- Конечно, я все помню! И сделаю, что обещал! – сказал он шепотом, - Несмотря на то, что ты так и останешься таким же балбесом, – а вот это он уже добавил про себя.
- Ты не шутишь? - в голосе Джина было столько радости, что тут уж покраснел Каме. Вот это было уже слишком, он не мог даже вспомнить, что б вообще когда-нибудь краснел.
- Здесь слишком жарко – подумал он, - Я просто вспотел!
- А почему ты спрашиваешь об этом сейчас? Ты, что решил жениться?! - пронзила его внезапная мысль, - Или твоя девушка ждет ребенка?! – теперь уже Каме стало не до смеха.
- Ну, это я просто… Вот, это… Чисто теоретически, хотел проверить, не изменился ли ты, ну, и могу ли я на тебя рассчитывать…
- И это меня еще называют извращенцем с плохим характером!!! Да рядом с тобой я ангел!!!
Бака! Бака! Бака! Да я женюсь раньше тебя!!! Посмотрим, кто еще первым будет выполнять обещание! - оба возмущенно замолчали.
- Ну, если уж тебе так приспичило, женись первым! – прошептал Джин.
- Вот, значит, как?! Может, и девушку мне подберешь?! Какая из твоих подружек тебе больше надоела?
- Коки!!! – вдруг ляпнул Джин и тут же прикусил язык.
- Так ты просто ревнуешь, Джин! Коки – это Коки, а ты – это ты! Диалог двух сумасшедших! - оба опять замолчали.
В этот момент Коки начал звать Каме на сцену, что вызвало приступ гомерического хохота у обоих. Три минуты свободы истекло. Каме перевернулся на живот, сел на колени и, щелкнув Джина по носу, легко вскочил на ноги. Через секунду уже скрылся, а через две секунды он уже пел.
Джин еще полежал секунду, вспоминая с улыбкой их короткий разговор. Еще раз с явным удовольствием вспомнил, как испуганно ощупывал Казу, и к своему удивлению вдруг понял, что остановили его только, когда руки добрались уже почти до джинсов…
Он поднялся неторопливо, потер шишку на затылке, отряхнул свой роскошный белый костюм и бережно потрогал внутренний кармашек.
Она была там, не выпала – бесконечно дорогой и любимый талисман детства. Старенькая и потертая, она лежала у самого сердца – подарок Казу - маленькая губная гармошка.
Он представил себе осенний парк и красные листья кленов, двух маленьких милых детей, капающихся в песочнице – каваиии… Мальчик, ну, конечно же, мальчик, будет его сыном, а вот девочка, девочка будет дочкой Казу. Ах, это милое, милое обещание - приходить и играть с детьми друг друга!
***
Как в старые добрые времена Каме и Джин пели соло, прислонившись, друг к другу спиной, и пока Коки читал рэп, а Мару выдавал битбокс, они, прикрыв микрофоны, спорили:
- Пять!
- Нет, три!
- Ладно, пусть будет три!
- Сброшу, так и быть, один! – подумал Джин, раз Казу так хочет…
- Схожу с Коки в бар! Его идея намазать ботинки Джина, была просто отличной! – и он, подмигнув Коки, прижался к Джину еще плотнее.

Конец.